[nick]Jang Yeeun[/nick][status]убийца королей[/status][icon]https://i.imgur.com/I8IhJ7N.png[/icon][desc]<div class="cornelia"><center>королева убийц.</center></div>[/desc]
забавно, что когда еын божится, что чего-то точно в ее жизни больше не произойдет, то оно обязательно происходит снова. той злополучной ночью девушка клялась себе, что больше никогда не окажется даже близко к этому чертовому притону, что она никого из тех людей больше никогда не увидит. ведь как могла горстка отъявленных наркоманов запомнить ее измученное и измазанное в грязи лицо?

никак, думала она.
еще как, в итоге доказала жизнь.

потому что прямо сейчас еын приходится облачиться в точно такую же, как и тогда толстовку, накидывая капюшон как можно глубже, чтобы ее не узнали. во всяком случае до того момента, как ей это будет нужно. от ироничности ситуации хочется просто задохнуться нахер, потому что сил нет никаких, и прямо сейчас хочется просто послать все к черту.
почему не пошлет? потому что она только поняла, как ей вести себя дальше. она не может позволить всему наебнуться просто из-за того, что какой-то наркоман решил, что он может с нее что-то поиметь? да хрен там плавал. она больше никому и никогда не даст воспользоваться собой.

(если бы ты знала, чан еын, если бы ты только знала).

если честно, ее немного потряхивает от нервов, когда она заходит в уже забытое ею помещение с обшарпанными стенами и целой кучей пропащих людей, готовых на все ради очередной дозы. ей противно на самом деле. противно от запаха их немытых тел и чьей-то блевоты, противно от того, как какой-то мужик пожирает ее жадным взглядом. хочется исчезнуть отсюда, но хера с два получится, поэтому она лишь сильнее укутывается в толстовку и идет напрямую к самому дальнему из помещений.

этот уебок здесь. смотрит на нее таким же мерзким, как и все остальное в этом здании, взглядом, и ему, по правде говоря, хочется просто пустить пулю в лоб. но еын лишь упирает дуло пистолета в его лоб и смотрит ему прямо в глаза. ее лицо наполовину скрыто маской, но жесткий ледяной взгляд не может спрятать даже темнота. носком кроссовка она давит мужчине прямо на грудь, не давая даже пошевелиться, хотя тот, кажется, итак слишком напуган для того, чтобы совершать какие-то телодвижения.

— ты нас подставила, — шипит он, но потом тушуется, когда еын снимает пистолет с предохранителя и взводит курок. она вовсе не собирается убивать никого этой ночью, но этому наркоше об этом знать не обязательно.

— еще раз узнаю, что ты под меня копаешь, и твоими останками еще неделю будут питаться твои же товарищи, — жестко обрывает девушка, после чего брезгливо отпинывает омерзительное тело от себя, по пути вырубая его четким ударом рукояти пистолета в висок.
омерзительно. жалко. безнадежно.

это все — она два года назад. когда от страха и отвращения ее вырвало сразу же, как только она вылетела из того дома. она была еще маленькой девочкой, которая просто отчаянно хотела жить. два года спустя у нее не осталось никакого права на то, чтобы быть ребенком. ей пришлось заниматься такими вещами, о которых в ее возрасте столько знать и не положено.
но тогда это все было в первый раз.

тогда она впервые придумывала все возможные варианты развития событий, старалась понять, как ей сделать так, чтобы ее не узнали. покупала информацию у самых надежных источников, делилась информацией сама и без устали планировала. два месяца подготовки ради одного дела. пока, наверное, самого важного в ее жизни. дела, которое перевернуло ее жизнь раз и навсегда.

еын уже и не помнит, было ли ей действительно страшно или ее трясло от предвкушения, когда в назначенный день они залезли в нужный дом. но она точно помнит, как опустилась на корточки перед истекающим кровью отцом бывшей подруги, чтобы проверить его пульс. абсолютно ровный. точнее отсутствующий. он был мертв, что гарантировало чан возможность жить дальше, свободной от прошлого и его страхов.
так она думала тогда.
думала, что сможет всего этого избежать и спастись.

по итогу она увязла. увязла и уже ни за что не выпутается из той трясины, в которую ее утянула ее нынешняя работа.
хотя гораздо страшнее, чем ее настоящее, демоны ее прошлого.

демоны, с которыми ей приходится столкнуться прямо сейчас.

сначала ей кажется, что ее поглючило. человек, о котором шла речь, пропал так давно, что скорее всего был мертв. он не был на похоронах их общих друзей, и еын казалось, что он умер вместе со всеми. умер также, как должна была умереть она.

но он лежал здесь, в углу комнаты. явно ловил приход, и в еын взыграло смешанное чувство жалости и ненависти.
слишком много флэшбеков для одного вечера, но ее утягивает тот самый день, самый страшный день в ее жизни, рядом с которым и близко не стоял ебаный насильник старшее нее на двадцать с хреном лет.

тот день должен был, кажется, стать последним днем в жизни еын, непонятно по каким причинам (просто за дружбу с минхеком?), непонятно за какие грехи (за то, что она убила человека?). просто хеншик решил методично и жестоко избавиться от всей семьи минхека и его друзей. просто девушке не посчастливилось быть его лучшей подругой, поэтому он пришел и за ней. если честно, еын никогда не винила минхека в том, что произошло, потому что прекрасно видела безумие в глазах парня, пытавшегося ее убить.

другое дело, что она уже пережила ад на земле, она пережила долгие годы насилия над собой и его возвращение, и не могла теперь умереть так просто, от рук какого-то чокнутого.

так вышло, что их там было несколько. еын он оставил напоследок, и она видела, как он жестоко убивал тех, кого она раньше сама называла друзьями. видела и понимала, что еще немного — и настанет ее черед. именно поэтому она была готова дать отпор. в отличии от всех изнеженных мальчиков и девочек (не в обиду им сказано, конечно), еын прошла закалку улиц и успела увидать кровь и ощутить ее металлический привкус во рту. ей хватило того времени, за которое хеншик убивал двух ее друзей, чтобы понять, как действовать в этой ситуации. паника была безумной, но что-то делать было нужно, поэтому она стоически вытерпела, пока он наносил глубокие и не очень порезы на ее тело и бил ее. она знала свой болевой порог и умело балансировала на его грани, пока не поняла, что пора, и, сжав под мышкой украденный с трупа маленький антистрессовый мячик, остановила пульс.

это было рискованно. он мог проверить его на шее или где-то еще, мог заметить, что она еще дышит, но ей повезло. он был так увлечен своим делом, что перешел к их последней подруге, не обращая более внимания на еын. она едва дышала, лежа в луже собственной крови и крови своих друзей, и очень боялась того, что ее обман все же раскроется. голова кружилась от кровопотери, но девушка прекрасно понимала, что если закроет глаза, то ей конец.

она пережила этот день чудом. в конце концов она все же потеряла сознание и пришла в себя лишь через несколько дней в больнице. единственная выжившая из друзей минхека. единственная выжившая из его окружения в принципе.

минхек куда-то пропал, а еын осаждали журналисты, которым был интересен этот вопрос, и полиция, которая пыталась разобраться в причинах произошедшего. кошмар двухлетней давности закончился также резко, как и начался, но тот день навсегда останется самым страшным днем в жизни чан, а также днем ее второго рождения. в тот день, кажется, окончательно умерла маленькая девочка, которая не могла справиться с эмоциями и взять себя в руки. еын стала той, кто она есть сейчас.

но почему-то от одного взгляда на минхека ее снова бросает в дрожь. как будто бы прямо сейчас откроется дверь, в помещение ворвется хеншик и ударит ее по лицу, чтобы вырубить. как будто бы потом она снова проснется в том аду, не зная, куда ей деться и зачем.
перебарывая себя, девушка осторожно подходит к своему бывшему лучшему другу и опускается на колени рядом с ним. глубокий вдох — протянуть руку и коснуться плеча — глубокий выдох. — минхек? — зовет она вроде бы не слишком громко, но в то же время будто бы оглушительно. вздрогнув, она встречается взглядом с его абсолютно пустыми глазами и делает вполне себе закономерный вывод о том, что минхек под кайфом.

— минхек, это я. еын. я действительно здесь, перед тобой. это не приход.

немного подумав, девушка бьет его ладонью наотмашь по лицу. — приходы так не делают, — что поделать, мин, это не совсем та еын, которую ты знал раньше.